Евгений КОЗЛОВСКИЙ
ЭТЮД 19
(Вероника Долина. "Невинград", "Любая любовь")
"Уж слишком громко бьет мой барабан!"
Вероника Долина
Я знаю песенки Вероники Долиной очень давно, почти уже четверть века. Первоначально они меня просто поразили: цикл о Жанне д’Арк, цикл о Тристане и Изольде, "Барабанчик", наконец. Совершенно не верилось, что эта хрупкая восемнадцатилетняя худышка с непомерной гитарой так глубоко понимает суть жизни и суть человека, так изящно и почти безупречно (слово "почти" появилось из сегодняшнего далека; в те поры казалось, что безупречно без "почти") понимание это высказывает. И так артистично. И так мелодично. Возможно, я пользуюсь не слишком изящным приемом, но, чтобы не было аберраций, привожу довольно большую цитату из своего давнего романа "Мы встретились в Раю...", цитату, вдохновенную именно Вероникой Долиной.
"...и чернявая девочка в расшитом тулупчике, маленькая, с очень характерными, резкими чертами маленького же заносчивого личика - и одною на двоих огромной зачехленной гитарою. Девочка казалась столь молодою, что трудно было идентифицировать ее с обещанной на сегодня Пэдиком бардессой - гвоздем сезона, новой знаменитостью, протеже Окуджавы, - Арсений, впрочем, идентифицировал.
Все это он сообщил Ирине тоном знатока... - но Ирина явно стремилась послушать песни a naturel, без переводчика, - поэтому Арсений, взяв с нее слово не уходить без него, а ее самое под руку, вернулся назад. Квартиру уже заполнял низкий, чистый и довольно сильный голос девочки.
Светлое распятье
над черными дверьми... -
услышал Арсений еще из прихожей и вспомнил простое и впечатляющее оформление Ликиного Жаворонка: сцена, одетая в черное, и небольшой деревянный крест над порталом, - единственное светлое пятнышко, к которому Лика вся тянулась с костра, когда тот занимался, -
и лечу опять я
в Домреми...
В Домреми? Стало быть, ассоциация не случайна? Стало быть, девочка поет тоже о Жанне д'Арк? Осторожно, чтобы не нарушить песню, забыв о новой приятельнице, Арсений пробирался в дальний угол, где обнаружился никем, надо полагать, не замеченный или признанный для сидения негодным, с дырою в обшивке, колченогий стул, пробирался, не сводя глаз со смуглой худышки, что спокойно сидела посередине комнаты и очень уверенно, по-хозяйски управлялась с непомерно большой гитарою:
Свеженькая травка
стелется у ног
снова,
а я -
я плету себе венок
терно-вый...
Арсению на мгновенье погрезилось, как звездообразная металлическая колючка, ржавая и острая (он не знал толком, что такое терн, и венец всегда представлял сплетенным из колючей проволоки) впивается в высокий лоб певицы, высвобождая каплю густой черной крови, и мелькнуло кощунственное: а что? Ей бы, пожалуй, пошло...
Узкая рука заметалась над струнами как подшибленная птица, гитара загудела огромным пламенем, и на его фоне - рефреном - полетели слова, словно подслушанные у маленькой девочки, когда та, сдерживая слезы, хвастается перед родителями, что вот-де, была у доктора и ни капельки не ревела:
Бьют колокола,
а я не плакала:
губы сжала...-
слова, абсолютную психологическую достоверность которых как бы утверждала эта удивительная рифма: колокола - плакала, не существующая на бумаге и сверхточная в пении, слова, приоткрывающие завесу над великою тайною человеческого мужества.
Птица умерла. Гитара опять зазвенела тихим арпеджио, и Арсений услышал голос уже оттуда, отрешенный голос прошедшего через костер человека:
...я родине ничего не прощаю
и от этого люблю ее еще сильнее.
Сколько ж ей лет? думал Арсений, не сводя глаз с почти детской фигурки на стуле. Во всяком случае, уж никак не больше девятнадцати. Стало быть, Лику в Жаворонке она видеть не могла. А если и видела случайно - понять, запомнить ничего не сумела бы. Откуда же сейчас, через десять, через пятнадцать лет - это возрождение оставшегося на кострище пепла? Какими соками питается? И что ждет хрупкую девочку? Такой же конец, как у Лики? Как у Жанны?
Девочка тем временем пела что-то про Тристана и Изольду, и, хотя голос по-прежнему был чист, а рифмы - по-прежнему, неожиданны, освежающи, холодны, Арсению не хотелось вслушиваться: жалко было терять маленькую Жанну."
Я внимательно следил тогда за творчеством Вероники, стремительно набиравшей справедливую популярность, за каждой новой ее песенкой. Слегка тревожили, пожалуй, две вещи: ее чрезмерная, как бы это сказать... заносчивость (но по тогдашнему ее возрасту это был скорее плюс, чем минус; эдакое гордое самосознание и, возможно, некоторая защита) и встречающиеся изредка то там, то здесь неточности. При ее блестящем, ярком, неожиданном владении словом и понимании поэзии такие слова-заплатки, если не проскакивали мимо внимания (на что она, полагаю, подсознательно и рассчитывала), ставили в тупик. Помню, например, одну из совсем ранних песенок, где она сравнивала себя с неразменной монетой ("Я - неразменная монета в твоем кармане пиджака") и писала среди прочего: "А что купить на пятачок? Воды глоток, травы пучок...". Я тогда еще поразился: какой травы? Почему пучок травы? Кто продает траву пучками? Может, речь о петрушке или укропе? Их, конечно, можно назвать травой, но это будет специальное название, которое надо либо отдельно оговаривать, либо строить вокруг него образ. А обычно петрушка и укроп - это не "трава", а "зелень". Но "зелень" с в строфу не укладывается, а пучок - укладывается превосходно.
Впрочем, на фоне общего Явления такие вещи можно было пропускать, тем более что "молодая - исправится".
И вот - два недавних диска. И, увы! - оба те "недостаточка" так выросли и заматерели, что ничего за ними я уже и не услышал.
Начнем с первого, с заносчивости. Буквально все песни (их и песнями уже как-то язык не поворачивается назвать: стандартные долинские не то что бы даже мелодии - скорее, интонации; как правило - отсутствие сюжета, даже "лирического", что при объеме большинства в четыре-восемь строк довольно и естественно: не японцы же мы и непривычны ни к хокку, ни к танку; возможно, m-me кажется, что она постигла - я, во всяком случае, постижения ее не постигаю) с двух этих дисков посвящены "фиксации для Вечности" мимолетных влюбленностей, переживаний, воспоминаний их Великого Автора. Должен заметить, что по поводу величия того или иного человека у меня вообще в последнее время существуют самые серьезные сомнения. Гениальный Пушкин написал как-то: "Пока не требует поэта к священной жертве Апполон = В заботах суетного света = Он малодушно погружен; = Молчит его святая лира; = Душа вкушает хладный сон, = И меж детей ничтожных мира, = Быть может, всех ничтожней он." В этом-то все и дело. А лира m-me Долиной заговаривает (на мой, конечно, слух) заметно реже, чем m-me решается оповестить свет о каком-нибудь своем воспоминании или переживании. Получается, будто m-me Долина выступает в роли тщательнейшего и восторженнейшего летописца... самое себя. А ведь "...пока... быть может, всех ничтожней..." Какие-то бесконечные влюбленности, романы, расставания, слезы, улыбки... Здесь, кажется, точно та же небрежность, что и с "травы пучком": не давая себе труда осознать общепоэтическую значимость того или иного эпизода, не давая себе труда переработать десяток, а то и сотню таких в "единый грамм радия" (помните разговор маэстро Маяковского с фининспектором?), m-me Долина, благо, словосложение происходит почти автоматом, выдает его на гора.
Даже если б в ее "поэзах" не было изначальных неточностей, они с неминуемостью возникли бы от столь серьезного к себе отношения. Не ленюсь в третий раз переслушать оба диска, чтобы обратить ваше внимание на эти самые неточности. Разумеется, не на все - места на винчестере сайта могло бы не хватить (поэтическое преувеличение; винчестер на сайте объемистый!): на наиболее очевидные, чтобы поменьше потом спорить с поклонниками m-me. Которых, впрочем, все равно не переспоришь: "не по хорошему мил, а по милу хорош!"
"Невинград". Песня вторая: "Чем меньше, чем мельче подробность". "Чем мельче, чем меньше подробность, тем паче, тем чутче огонь." В каком смысле "паче". В сегодняшнем разговоре редкое, слово обычно сочетается с "тем" и означает "тем более", где слово "более" не имеет смысла "больше по размеру". Но, возможно, для m-me старые значения слов кажутся более поэтичными, а я по необразованности их не знаю. Открываю Даля. "ПАЧЕ, нар., наипаче, более, тем более, вяще, особенно, лучше...". Тем лучше огонь, что ли? В каком это смысле - лучше? Или тем особеннее? Что m-me имела в виду? Я так и не понял. То есть, я великолепно понял, как изысканно сплетаются рядышком всякие чипящие и шипящие, но, может, тогда вообще уж - лишить их смысла, сделать что-то вроде не то бурлюковских, не то хлебниковских "щек бул" (не помню - и т. д.)? Хотите еще? Хорошо, поехали.
Песня тринадцатая. "Ты меня попрекаешь". Цитирую: "Таковы церемонии чайные, не в Японии, так на Руси". Каковы - таковы? При чем здесь вообще чайная церемония. Стоит ли применять выражение "чайная церемония" к русскому (купеческому, скажем) чаепитию и к нему ли я должен его, услышав, применить? Или к чему другому? Мне снова жалко места приводить весь текст, но, боюсь, и двадцать раз его прослушав, вы вряд ли поймете, что имела в виду m-me. Опять же - кроме и впрямь существующей мелодии столкновения звуков.
Следующая. "Дни, что прожиты". "Он свободнее всех пушкинских лицеистов, всех цыган, разбойников и конвоев". Ладно, оставим в покое (и на совести автора) "пушкинских лицеистов", среди которых подлинно свободных, сколько помнится по литературным источникам, было не так-то и много. Но господа! Кому из вас в голову придет в качестве эталона свободы приводить "свободу конвоя"? Зато как точненько рифмуется "без сбоев"-"конвоев". Вот то-то и оно!
Все, довольно! Ставлю второй диск, так, для педантичности, порядка. А то снова упрекнут, что не тот диск взял слушать. "Любая любовь". Первая же песня. "К дому". Вероника Аркадьевна возвращается "из самой-самой из всех Америк". И "родной расхристанный этот берег" всплывает ей навстречу "как Моби Дик". Извините, пожалуйста. Может, я чего не понимаю, может мне кто объяснить ПОЧЕМУ и ЧЕМ наш родной расхристанный берег похож на Моби Дика, мелвилловского философского кита??? А, всплыв, он еще просит Веронику Аркадьевну "не расставаться с ним". Ну еще берег, Родина - это понятно, им без m-me тоскливо и одиноко. Но чтобы Моби Дик кого-то просил не расставаться с ним?! Возможно, по обыкновению высокомерная к недомеркам-слушателям, m-me рассчитывает, что они "Моби Дика" не читали или читали давно и забыли, а какое "словцо"-то получилось! Рифмочка какая: "дик" - "Моби Дик". Роскошно. Шикарно. Классно и стильно. Почти так же, как и все тридцать два названия уместившихся на диске песен (не пугайтесь - на предыдущем уместилось аж сорок две!): начинаются исключительно с предлога "к". "К дому". "К старому другу". "К пению". "К независимости". Ну и уж, конечно, "К Горацию". И не думайте, что я отыскал на диске единственную там неточность. О, нет. Там и лето, которое, "по счастью, не летально" (почему редкое и долго всеми ожидаемое в России лето должно быть летальным?!). Там и "горилла, которая не гиббон" - в каком смысле "не гиббон"? Почему - "не гиббон"? Нет, то есть горилла - безусловно, не гиббон, но она еще и не велосипед, не фотоаппарат и не множество прочих предметов.
На меня наезжали, когда я выискивал несообразности у Чижа. Говорил: "Чиж - рокер! Ему не обязательно писать правильно. У него должны быть искренность и драйв - этого довольно". Я не согласен до сих пор, но, даже если допустить - m-me-то отнюдь не рокер! Она претендует. На поэзию. На Очень Высокую Поэзию - иначе откуда ж наглость петь с такой значительностью по четыре-восемь случайных строк?
Высокомерие сквозит во всем. В интонации. В исполнении. В лени выговаривать. Удивительное наблюдение: при всей безусловной и музыкальности, и артистичности m-me, ее песни, исполненные кем угодно другим, всегда выигрывают по сравнению с авторским исполнением.
Я полагаю, что мания величия совершенно необходима всякому человеку, взявшемуся за творчество. Особенно - за творчество публичное. Без мании величия у него никогда ничего не получится. Другой разговор, что, когда (если) получилось, - манию лучше всего прикрыть скромностью (как блистательно делал Чехов) или самоиронией. Если же такого прикрытия нету - чаще всего это означает, что не получилось. И вызывает сожаление до сочувствия. И непременно - ощущение неловкости.
С точки же зрения качества записи и дизайна - оба диска безупречны.
Copyright 1998 текст от Евгения Козловского
"НОЛЬ" и Федор Чистяков
Компакты в Интернете
Errol Garner, Telonius Monk
Александр Розенбаум "Июльская жара"
Чиж & Co "Новый Иерусалим"
Аквариум "Кунсткамера", БГ "Прибежище"
Егор и опизденевшие "Сто лет одиночества"
Леонид Агутин "Летний дождь"
Бахыт компот "Страшнее бабы зверя нет"
Эдуард Успенский "Трое из Простоквашино"
Б. Гребенщиков - А. П. Зубарев. "Рапсодия для воды"
Александр Лаэртский. "Вымя"
BLUENITE и другие коллекции джаза
Ногу свело. "Счастлива, потому что беременна: синий альбом"; Сексуальные меньшинства. "Некрофилия"
Иосиф Кобзон, 16 компакт-дисков
Натали "Ветер с моря"
Жанна Агузарова
Антон Батагов играет "Искусство фуги" Баха
Юз Алешковский - "Окурочек"
Кислый уксус халявы: о дисках ООО "САНТЪ"
Афанасьев. "Заветные сказки"
Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс и Максим Венгеров
Вероника Долина - "Невинград", "Любая любовь"
БГ - концерт 8 марта
"Руслан и Людмила" Глинки и "Мертвые Души" Щедрина в исполнении Большого театра
"Чиж & Co" - 5 компакт-дисков + 1 дополнительный
"Лука Мудищев"
Блестящие, "Просто мечты"
Аквариум Снежный лев
Пищиков, Гайворонский, Волков
Владимир Чекасин "Болеро-2" ...
БГ "Чубчик", "Лилит", "Песни Александра Вертинского", "Задушевные песни"
"Полонез, Чиж и Co"
"Из переписки с читателем"
В.Ерофеев Москва-Петушки
Иосиф Бродский
Микаэл Таривердиев
Alexey Kozlov. The Mountains of Kimeria
Алексей Козлов "Горы Киммерии"
Before to begin