Евгений КОЗЛОВСКИЙ
Before to begin
Согласитесь: заголовок похож на название какой-то джазовой пьесы из репертуара Каунта Бэйси или Дюка Эллингтона (я с юности люблю джаз, это - в крови). У меня даже было ощущение, что такая пьеса есть, я запустил сквозной компьютерный поиск в каталоге своих компактов и... не нашел. Разумеется, в моей фонотеке отнюдь не все диски Бэйси и Эллингтона, но все же довольно много. Можно было бы дальше рассуждать о вероятности того, существует музыкальная пьеса с таким названием или нет, если бы это имело хоть какой-то смысл. А так: прислушиваясь, что у этой вступительной статьи должен быть за заголовок, я отнюдь не преследовал цели повторить существующее, но только, когда услышал, обратил внимание на похожесть звучания...
Итак: Прежде Чем Начать. Прежде, чем начать писать заметки о звуковых компактах, я должен представиться и объясниться: какие имею основания, чтобы их писать.
То есть, чтобы писать любые заметки (стихи, романы, эссе, венки сонетов) оснований не требуется, во всяком случае - не требуется их объяснять. Основания требуются для их публикации. Я должен представлять хотя бы себе, чем мотивирую надежду, что их будут читать.
Я толком не знаю, кто я такой. В юности окончил Политехнический. Потом поступил в Ленинградский Государственный Институт Театра, Музыки и Кинематографии (ЛГИТМиК) и проучился там у Георгия Товстоногова, в классе театральной режиссуры, ровно год. Не сошлись характерами: Георгий Александрович был настолько велик, что студентов своих замечал едва. В результате из всего курса нету до сих пор (а прошло уже почти тридцать лет) ни одного человека, которому удалось бы прославить свое имя: хоть в ограниченном кругу, хоть слегка... Я уехал в Москву и поступил в Школу-Студию (ВУЗ) при МХАТ СССР, снова на режиссуру - на сей раз к Олегу Ефремову. Он нас, студентов, в упор видел - результат налицо: среди его выпускников (их было человек десять) есть, как минимум, двое вполне заметных драматургов и, pardon, я - автор сценариев пятнадцати фильмов, которые снимали, в числе прочих, Михаил Швейцер и Виктор Сергеев и в которых, в числе прочих же, снимались Ани Жирардо, Софико Чиаурели, Ирина Муравьева, Людмила Гурченко, Александр Калягин, Евгений Евстигнеев, Алексей Петренко, Валерий Золотухин... Кроме того, я писал и прозу (роман, повести), и стихи, и пьесы для театра, и в самый канун очередного отечественного потепления был удостоен за них высшей награды Социалистического Государства - водворения в Лефортовскую тюрьму.
После потепления судьба моя произвела совершенно для меня неожиданный поворот: за какую-то неделю, отчасти - в шутку, отчасти - в благодарность (некий издатель выпустил мою книжку прозы "Москвабургские повести"; я отлично понимал, что он не только прибыли от этого не получит, но и денег потраченных скорее всего не вернет: чтобы вернуть или получить, нужна раскрутка, которая сама стоит весьма дорого с результатами предсказуемыми плохо; лучше всего - помереть, тогда под это дело можно раскрутиться и не особенно дорого, и с хорошим прогнозом, - но я пока не собрался), - я сочинил некое компьютерное руководство, не ограничивая себя в языке, не стесняясь вставными анекдотами и вольными отступлениями, - "Norton Commander 4.0". Я, конечно, очень надеялся, что так или иначе, меценатство издателю книжка эта компенсирует, но быстрый разлет стотысячного тиража и несколько последующих допечаток были мною совершенно непредугаданы. Недавно мне рассказали (сам не видел, врать не буду), что в каком-то очередном справочнике о современном российском кино статья обо мне начинается приблизительно так: "Евгений Козловский, автор знаменитой компьютерной книги "Norton Commander 4.0"..." Забавно.
Естественно, мы с издателем попробовали эксплуатировать этот внезапный успех, что и проделали с переменным успехом: я написал еще добрый десяток "компьютерных" книжек, которые уже не имели того тиража и так бодро со склада не вспорхнули, но, впрочем, и не залежались. Более того, в процессе мне удалось между прочим, как побочный продукт, выдать некий особый русско-компьютерный стиль, которому подражали, на который ругались, но который - и тем и другим способом - признали, как факт языка. Это я расценил как комплимент себе, писателю. Достоевский, говорят, чуть ли не больше, чем всеми своими романами, гордился тем, что ввел в литературный обиход не то придуманное им словцо, не то где-то услышанное: "стушеваться". Согласитесь, не так уж на сегодня словцо и распространенное, во всяком случае - вполне сравнимое по резонансу с моими "искалками", "форточками" и "полезняшками"...
Компьютерные книжки привели меня в компьютерные журналы, охотно представляющие площадь для публикации. Дело кончилось приглашением в "КомпьюТерру" на должность заместителя главного редактора (что мне, работавшему еще при большевиках в "Советском экране", поставившему несколько театральных и телевизионных спектаклей и снявших пару кинофильмов, было привычно и несложно) с обязанностью еженедельной колонки (что меня слегка напугало поначалу).
Колонка рождалась в муках и только полгода спустя превратилась в "Огород Козловского". Для тех, кто не интересуется и не читал, в двух словах поясню: я, выступая отнюдь не как компьютерный специалист (коим, положа руку на сердце, и не являюсь: в ту пору, когда я учился в Политехе, еще и компьютеров-то не было, во всяком случае - персональных; были арифмометры и какие-то Вычислительные Машины), но как любознательный и весьма все же квалифицированный пользователь ("юзер", русско-компьютерное) делился своими впечатлениями о той или иной программе, о той или иной железке. И делал это в совершенно свободном, я бы сказал - литературном, беллетристическом стиле. Снова несколько неожиданно для себя я обнаружил, что для довольно заметного круга стал авторитетом. (Ankerman, - называет это Георгий Кузнецов, главный редактор "КомпьюТерры"). В конце концов, не мое дело разбираться, почему так получилось - достаточно констатировать.
Эти мои журналистские подвиги не прошли мимо внимания заинтересованных лиц и я вдруг получил предложение пописать об разного жанра звуковых компакт- дисках, как я пишу о программах и железках?
Идея, с одной стороны, вроде бы лежащая на поверхности, с другой - вполне экстравагантная, ибо, хоть учился когда-то в музыкальном училище и играл любительски в разных оркестрах на разных инструментах, музыкальным критиком считать себя не могу; даже критиком "литературно-художественных композиций", поскольку одно дело - их сочинять и даже режиссировать (приходилось в жизни заниматься и этим, "Москонцерт" давал время от времени зарабатывать сотню–другую рублей), другое - рецензировать. Кто-то из литературоведов остроумно заметил, что довольно легко понять, как сделан "Дон Кихот", зато невозможно понять, как его сделать. Хотя тут - нечто прямо обратное.
То есть следует признать, что, являясь безусловным профессионалом в писательстве (прозе, драматургии, журналистике и т. п., - для меня, простите, одно мало отличается от другого), в области художественной (а тем более - музыкальной) критики я - чистой воды дилетант. Хотя слово "дилетант" не так уж само по себе дурно: дилетант должен обладать наглостью высказываться, умением высказываться и, наконец, любопытством к предмету и некоей общей... культурой. Так что именно у дилетанта может иногда проскочить свежая идея. Иногда, конечно, но - может! Нильс Бор, помните? выдал афоризм из, в общем-то, этой области: открытие способен совершить только дурак; умный понимает, почему оно невозможно, и по этой дорожке не идет.
Далее: кроме случаев, когда из тех или иных соображений мне это покажется необходимым, я не буду исследовать историю предмета. Я понимаю, что, например, у великого БГ есть целый клуб фанатов (таких в свое время звали "сырами" и "сырихами" - с тех еще пор, когда главными кумирами публики были оперные тенора, конкретно Лемешев и Козловский, - и поклонники, поджидая, когда те не то появятся из театра, не то - подойдут к домам, где жили, грелись зимой в магазине "Сыр" на Тверской, тогда - Горького), знающих и все альбомы кумира, записанные и незаписанные, в том числе - только задуманные; и - наизусть - и фамилии, и биографии всех соратников БГ, даже проходящих, случайных; и тексты всех его песен; и подоплеки, которые мистификатор БГ как раз для таких фанатов (и для роста их числа) сочиняет, - так вот: я не стану исследовать весь этот узкий, но глубокий колодец потому только, что имею полное право высказываться по поводу одного случайно попавшего в мой проигрыватель диска. Ибо каждый диск (каждый его трэк) - есть вещь в себе, достойная и должная выдерживать восприятие вне контекста. О, да: для того, чтобы понять все, нужно знать весь контекст, чем глубже - тем лучше; иной раз какая-то совершенно художественно не впечатляющая, малозначащая вещь может дать повод для удивительно интересных наблюдений и выводов - конечно же, в контексте. Но для того, чтобы оценить вещь как таковую, можно совершенно контекст игнорировать. Я лично встречал людей, понятия не имеющих о Древнем Египте (как нас учат в школе), но получавших искреннее художественное удовольствие от головки Нефертити. Положите руку на сердце, многие ли из вас назовут хотя бы век, когда Нефертити жила? Многие ли знают, чем она знаменита и интересна? А многие ли не помнят ее скульптурную головку? То-то же! То есть я совершенно готов оценивать диск как таковой, понятия даже не имея ни об его авторах-исполнителях, ни о месте диска в общей их дискографии, ни о времени и месте записи...
Вместе с тем я не собираюсь делать из этого прием: намеренно как бы забывать обо всем, что я знаю "вокруг" диска. Придется к слову знание - отлично, личное знакомство - еще лучше, субъективной ассоциации анекдот - и его в дело!
Подытожим: я готов предложить вам нечто вроде блаженной памяти минувших времен "разговоров на кухне". Нравится - слушайте. Нет - отправляйтесь на другую кухню. Или в лекционную аудиторию. Или - в концертный зал. Например, в Большой зал Московской консерватории. Русский народ высказался по этому поводу задолго до моего рождения лапидарно и, pardon, однозначно: не любо - не слушай, а врать не мешай! У меня такое ощущение, что между слушателями и суммарным количеством мест на кухнях плюс в залах существует эдакое блаженное равновесие бесконфликтности. Так что рано или поздно все образуется. "Надо мечтать!", - как завещал великий Ленин.
И два последних замечания под конец.
Первое: оправдываюсь-объясняюсь я только в этой вступительной статье. Этюды свои буду писать, исходя из продекларированных выше принципов, всякий раз на них отдельно не ссылаясь. Ну, разве что если очень уж захочется. Поэтому, если вашего интереса хватило эту статью прочесть, а, спустя время, какой-нибудь из моих этюдов вызовет раздражение - не сочтите за труд вспомнить или даже пересмотреть начальные постулаты. Пушкин уверял (а он во всем этом толк знал точно), что художника следует судить только по законам, которые он сам себе установил. Не нравятся законы - не имейте дело с их автором. Нарушает автор свои законы - отнеситесь к нему, как к человеку непрофессиональному, неумелому, нечестному, в конце концов! Плюньте на него и забудьте! Но пенять за то, что художник нарушает ваши законы - по меньшей мере нелогично. (Я тут проговорился, что к этюдам своим буду относиться именно как художник, артист, и проговорку не заговариваю, подчеркиваю).
Второе: я изначально считаю издание любого диска (книги, альбома) делом безусловно положительным, а в Холодном Высшем Смысле (как выражался мой покойный друг и тончайший писатель Евгений Харитонов) - даже и великим. Результат всякого творческого усилия мало того что имеет право быть зафиксированным, - он должен быть зафиксирован ради нас самих. Господь, создавая Вселенную, дал только черновик, эскиз. Он специально создал нас способными творить, чтобы мы довели акт Творения до конца. Он просто не имеет времени, возможности и, не исключено - интереса, вникать в мелочи, которые повседневно окружают каждого из нас.
Разумеется, изо всех правил есть исключения: можно вообразить себе такую вредоносную и гадостную мерзость, что лучше бы ее не фиксировать и не тиражировать. Хотя, конечно, если уж мерзость явилась, никуда она сама собою не рассосется. Но Христос высказался как-то в том духе, что нельзя не прийти в мир соблазну, но горе тому, через кого он приходит. Впрочем, очень надеюсь, что мне в руки ничего такого просто не попадется. Когда ко Льву Толстому приставали с вопросами, что, дескать, неужели же он не применит насилие, если на его глазах надругаются над маленькой девочкой, он только отмахивался: сколько я лет прожил, ни разу в такую ситуацию не попадал...
Продолжая - диск вполне может мне не нравиться, я об этом не умолчу, - но воображу тех, кому он понравиться может, но все равно - постараюсь заинтересовать самим фактом его существования. Поскольку у меня ни в одном глазу нету того уровня мании величия, при котором человек считает себя единственным авторитетом, я полагаю, что таким отзывом ни авторам диска, ни издателям ущерба не нанесу. Я надеюсь, что, как случилось с "Огородом", так и "Этюды" мои соберут вокруг себя вполне определенный круг, - остальные рассядутся по другим кухням.
И совсем напоследок, в продолжение того, кто я есть, а не как и о чем буду писать. Если человеку свойственно творчество, если он привык (для особо романтичных натур - "не может не") творить и вдобавок имеет к этому определенные способности, рано или поздно он начинает заниматься творчеством профессионально - то есть продавать его плоды, чтобы жить. Суть же творчества - свобода, которая этой вот привычкой или необходимостью с него "жить" волей-неволей несколько ущемляется. Многие из художников размышляли на этот счет. Пушкин вон написал целый "Разговор книгопродавца с поэтом" - "Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать...", Блок в какой-то момент попросту перестал писать стихи, потому что почувствовал, что стал делать это чересчур легко. Я последние годы живу писательством: драматургическим, прозаическим, журналистским... А хочется творчества... что называется, чистого. Бескорыстного Вот я и занялся так называемой художественной фотографией.
Полагаю, что, приложив некоторые вступительные организационные усилия, я сумел бы жить и с нее. Но едва ли не намеренно не прикладываю: чтобы эту делянку оставить вполне чистой от дохода, прагматически - бессмысленной. Зато с удовольствием - демонстрирую всем желающим произрастающие на ней плоды.
P.S. Конечно, если найдется кто, кто захочет купить ту-другую фотографию, я, пожалуй, и не устою. Но не устою, надеюсь, не из империалистической страсти к наживе, но из естественного в любом художнике "желания славы". Расценю деньги, как художественную премию.
Copyright 1998 текст от Евгения Козловского
"НОЛЬ" и Федор Чистяков
Компакты в Интернете
Errol Garner, Telonius Monk
Александр Розенбаум "Июльская жара"
Чиж & Co "Новый Иерусалим"
Аквариум "Кунсткамера", БГ "Прибежище"
Егор и опизденевшие "Сто лет одиночества"
Леонид Агутин "Летний дождь"
Бахыт компот "Страшнее бабы зверя нет"
Эдуард Успенский "Трое из Простоквашино"
Б. Гребенщиков - А. П. Зубарев. "Рапсодия для воды"
Александр Лаэртский. "Вымя"
BLUENITE и другие коллекции джаза
Ногу свело. "Счастлива, потому что беременна: синий альбом"; Сексуальные меньшинства. "Некрофилия"
Иосиф Кобзон, 16 компакт-дисков
Натали "Ветер с моря"
Жанна Агузарова
Антон Батагов играет "Искусство фуги" Баха
Юз Алешковский - "Окурочек"
Кислый уксус халявы: о дисках ООО "САНТЪ"
Афанасьев. "Заветные сказки"
Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс и Максим Венгеров
Вероника Долина - "Невинград", "Любая любовь"
БГ - концерт 8 марта
"Руслан и Людмила" Глинки и "Мертвые Души" Щедрина в исполнении Большого театра
"Чиж & Co" - 5 компакт-дисков + 1 дополнительный
"Лука Мудищев"
Блестящие, "Просто мечты"
Аквариум Снежный лев
Пищиков, Гайворонский, Волков
Владимир Чекасин "Болеро-2" ...
БГ "Чубчик", "Лилит", "Песни Александра Вертинского", "Задушевные песни"
"Полонез, Чиж и Co"
"Из переписки с читателем"
В.Ерофеев Москва-Петушки
Иосиф Бродский
Микаэл Таривердиев
Alexey Kozlov. The Mountains of Kimeria
Алексей Козлов "Горы Киммерии"
Before to begin